Президент России Владимир Путин на заседании Совета безопасности презентовал новую Стратегию государственной антинаркотической политики России до 2030 года. В своей речи Путин перечислил шесть основных направлений борьбы с наркотиками: от регулирования частных реабилитационных центров до международной политики. Мы попросили прокомментировать эти предложения сооснователя фонда «Город без наркотиков» Евгения Ройзмана. По его мнению, предложения Путина разумны и «абсолютно очевидны», но неконкретны. В худшем случае некоторые из предложенных мер могут снова использоваться для борьбы с оппозиционными политиками, а не с наркоманами и наркоторговцами.
Евгений РойзманЯромир Романов / Znak.com
1. Слежка за банковскими переводами
Путин: «Мы видим, что для распространения наркотиков преступники все чаще используют современные средства коммуникации, а в схемах поставок и сбыта так называемые бесконтактные способы расчетов и новые внебанковские формы платежей применяются все шире и активнее. Надо искать более эффективные методы борьбы с подобными преступлениями, теснее координировать работу соответствующих подразделений МВД и ФСБ с Росфинмониторингом».
Ройзман: Ситуация действительно изменилась: вся торговля наркотиками ушла в интернет, сейчас первый наркотик, наркотик «входа» — курительные смеси. Наркомания резко помолодела, возраст вовлечения снизился до 12-13 лет.
На самом деле все механизмы и технические возможности отслеживания операций у властей есть. Они способны это делать давно. Другое дело, что последние несколько лет этой теме особого внимания не уделялось и работа была провалена. Просто работать надо.
Есть тонкий нюанс: мы видели, как армия, опека, банковская система превращаются в карательные органы. Мы точно знаем, что это будут использовать для борьбы с политическими оппонентами. Я бы к любым таким инициативам относился осторожно.
2. Усиление пограничного контроля
Путин: «По мере восстановления межгосударственного общения попытки вновь нарастить поставки наркотиков из других стран возобновятся. А это значит, нужно уже сейчас продумать и принять дополнительные меры по укреплению пограничного и таможенного контроля».
Ройзман: Из-за пандемии меньше наркотиков стало поступать из Европы, выросла цена на кокаин и мефедрон. Надо понимать, что если раньше основные марки синтетических наркотиков шли из Китая, то теперь ситуация резко изменилась: их не берут из Китая, сюда идут прекурсоры, а изготовление все в Подмосковье.
Требуется борьба с прекурсорами, но это уже сложнее, это более точечная работа. Часть прекурсоров и здесь можно найти, на бывших военных базах. У нас «синтетику» способны сделать студенты третьего курса химфака.
3. Совершенствование медпомощи
Путин: «Важно совершенствовать систему оказания медицинской помощи наркозависимым, продолжать оснащать медицинские наркологические организации современным оборудованием…»
Ройзман: Большая проблема заключается в том, что есть недостаток государственных клиник. Их сейчас пять на всю Россию.
Еще одна проблема в том, что нет внятного закона о принудительном лечении. Даже самые мощные клиники не могут держать у себя наркозависимых. А реабилитация возможна только в закрытом помещении, на территории, гарантированно очищенной от наркотиков.
Сейчас наркомана могут изолировать только в случае, если психическое состояние представляет угрозу для окружающих. Наличие сильной зависимости — не основание для изоляции в закрытом помещении.
С другой стороны, направление на принудительное лечение — это полицейское давление. Имеет смысл такое давление включать только в тот момент, если на другом конце открываются ворота в медико-социальную реабилитацию. Иначе это карательный инструмент.
4. Контроль за частными реабилитационными центрами
Путин: «Необходимо усилить контроль за деятельностью частных реабилитационных организаций в регионах. В ряде случаев мы сталкиваемся там с вопиющими нарушениями конституционных прав граждан. Ситуацию здесь нужно безусловно и незамедлительно исправлять».
Ройзман: Государство с проблемой наркомании не справляется вообще, начиная с 1990-х годов. Оно бросило и самих наркоманов, и их семьи на произвол судьбы. Системы государственной реабилитации не существует, поэтому ниша свободная. Мы были вынуждены открыть реабилитационный центр, в котором на пике находилось до 320 человек.
Сейчас нет нормального закона, который регламентирует деятельность частных реабилитационных фондов, говорит РойзманЯромир Романов / Znak.com
Потом государство попыталось зарегламентировать это направление. Но это невозможно сделать до конца. Родители понимают, что единственное, что может спасти их ребенка — это нахождение его в закрытом помещении. Государство этого не гарантирует. Частников, [делающих это] посадили и разгромили. Многие родители были вынуждены и сажать ребенка: в психушку, тюрьму, потому что так целее будет. Государство не справляется со своей функцией, а у частников нет законодательной защиты.
По моему мнению, надо разворачивать сеть государственных клиник.
5. Пропаганда ЗОЖ
Путин: «Необходимо расширение и проведение именно современной антинаркотической информационной политики, в том числе в СМИ, в популярных у молодежи социальных сетях, в образовательных учреждениях. Нужно разоблачать ложь, в том числе о так называемом безопасном, цивилизованном потреблении так называемых легких и других наркотиков».
Ройзман: То, что сказал президент, имеет смысл. Нужна разумная, мощная, непреклонная государственная антинаркотическая пропаганда. Надо развенчивать миф, что есть легкие и безопасные наркотики. Это правильно. Тот, кто ему эту информацию дал, прав.
6. Международное сотрудничество
Путин: «Я уже говорил, что наркотическая угроза носит глобальный характер. И потому нам следует активнее развивать международное антинаркотическое сотрудничество».
Ройзман: Если у тебя под боком страна, где торговля наркотиками — это основа экономики и политики, а ты с ней находишься в одной международной организации — это как-то странно. Когда из Таджикистана шел поток героина, было понятно, что первые лица и руководители служб участвовали в этом. Но казахи с этим боролись, ничего не стесняясь. Узбеки не пускали, они чуть ли не минные поля на границе сделали. От позиции государства зависит многое.
Вывод Ройзмана: нас ждет новый Госнаркоконтроль
На фоне того, что говорил Путин, нелепо и несвоевременно выглядит шаг расформирования Госнаркоконтроля. Он выполнял все эти функции. Он создавал конкуренцию среди силовых ведомств, с удовольствием работал против полицейских, против сотрудников ФСИН, если они залезали в историю с наркотиками.
Когда Госнаркоконтроль убрали, убрали раздражитель для спецслужб. Ситуация с этого момента сильно ухудшилась. Теперь же собираются создать что-то новое, новую бюрократическую надстройку.
Меня беспокоит непоследовательность и хаотичность действий власти. То, о чем говорит Путин, — это правильные, очевидные вещи, но решений нет. Если бы президент дал поручения разработать закон о принудительном лечении, об ужесточении наказания для сотрудников с погонами, которые участвуют в распространении, если бы анонсировал кампанию по пропаганде, это было бы хорошо.
Но если я увижу что-то действительно позитивное и разумное и буду видеть, что власть хочет изменить ситуацию, я буду помогать и сотрудничать.
Источник: